Гелиана Тартыкова-Сокольникова, дочь наркома финансов СССР Г.Я. Сокольникова и писательницы Г.И. Серебряковой
Она не помнит своего отца, его арестовали в 1936-м, когда ей не было и двух лет. Она сумела получить медицинское и педагогическое образование, хотя и не была комсомолкой. Воспитала дочь. И еще сотни московских ребятишек, ведь в одном из районов Москвы отвечала за ясли. Она благодарна Михаилу Горбачеву за реабилитацию отца. И сейчас с уверенностью может сказать: «Папа, я тебя люблю!». Часы с кукушкой в ее доме – подарок мамы – несколько раз в сутки напоминают о том, что жизнь идет.
Отец
Отец хотел назвать меня Галиной, мама была против, поэтому вставили букву Е, и получилось Гелиана. Близкие люди всегда называли меня Лана. Гелианой я стала, когда начала заниматься «возвращением» отца, выступать перед студентами, тогда меня начали называть Гелиана Григорьевна.
Мне был 1 год 11 месяцев, отец подержал меня на руках, и больше никогда в моей жизни у меня не было ни отца, ни слова «папа». В моей семье вообще не было мужчин. Только муж.
До 16 лет я жила с бабушкой, потом она умерла. За эти годы она всего один раз сказала, что мой папа был знаменитый экономист. А с мамой я очень редко беседовала на такие темы. Ее дважды арестовывали, и она всегда боялась, как бы не было третьего раза. И в конце жизни мама написала письмо «Моей дочери Лане об ее отце».
Мама
Первое воспоминание о маме такое: мне три года, я сижу на полу, и у стены стоит очень красивая темная женщина, в коричневом платье с белым воротничком. В следующий раз я ее увидела, когда мне было 14 лет. Она приехала с очередным мужем, который меня совершенно не воспринимал, и с ребенком, девочкой. Мне очень было тяжело. Это были несколько месяцев очень тяжелой жизни, я тогда была колючим подростком.
Я родилась в Москве на Старом Арбате. Эта квартира до сих пор существует. Пришла я туда через 30 лет, когда приехала знакомиться с мамой, и посмотреть, где родилась.
Бабушка
Бабушка была дочерью польского фабриканта, окончила Варшавскую консерваторию, затем увлеклась революционером, который ее бросил, и в 40 лет она осталась одна на всю жизнь. Я повторила ее судьбу, тоже уже 50 лет одна.
В 60 лет бабушка села за рояль, чтобы кормить меня и сестру. Ей некогда было нами заниматься, мы росли самостоятельными. Она знала, что я никуда не убегу, я хорошо ладила с детьми, организовывала игры. Я всегда была отличница в школе. У меня не было стола, где готовить уроки, все запоминала в школе.
Война
Во время войны хозяйство нашего небольшого дома было на мне. Я выступала перед ранеными, помню, как мне раненые давали сахар. Была война, а дети учились, проводились олимпиады.
Сестра все время болела, а бабушка с утра до вечера сидела за роялем. Мне приходилось поливать наш малюсенький огород. Я ходила за хлебом. Если надо было получить белую булочку для больной сестры, то в пять утра я уже была около магазина, мне было девять лет. Первые десять булочек были белые, а потом шел черный хлеб. И вот эту булочку я несла своей сестре, даже не укусив.
Оказывается, мой отец был плохим человеком
Первый урок истории я получила в гостях у своей подруги. Ее отец подозвал меня, спросил фамилию, и сказал: «Знаешь, что о твоем отце в истории партии на 110-й странице написано?».
Он рассказал мне страшные ужасы. Я прибежала к бабушке и сказала: «Какой у меня плохой, оказывается, был отец». Один раз мне встретился такой человек, больше никто не напоминал, что у меня нет родителей.
Весь мой курс поступил в институт в Алма-Ате, а я не была комсомолкой
Оба моих дедушки были врачами. Отец моего отца был военный врач, а отец мамы – земский врач. После седьмого класса я подала документы в фельдшерско-акушерскую школу. Весь курс поступил потом в институт в Алма-Ате, а я не была комсомолкой.
Высшее образование я получила в 24 года, поступила на дошкольное отделение, потому что оно близко к медицине, это развитие и воспитание детей от нуля до трех лет. Это было в Ташкенте, я уже была замужем, у меня была пятимесячная дочка, которая потом стала заслуженным учителем России.
Мы с дочерью убежали в Москву
Муж у меня был очень сложный. Его отец – потомок Чингисхана. Это Горный Алтай, удивительная национальность. Женились мы по мусульманским обычаям, у нас был никях.
Позже мы с дочерью убежали в Москву. Мама жила на Варшавском шоссе, и когда я приехала, то совершенно не думала, что буду москвичкой. У меня была очень хорошая работа, я была старшим инспектором Ташкентской области по детству.
У мамы квартира была 24 метра. Оказывается, когда ее освободили, она написала письмо, в котором говорилось: «Сколько я могу отвечать, не знаю за что?». И Сурков, который тогда был главным среди писателей, сказал: «Ребята, давайте в шапку соберем деньги, чтобы вызвать Галину Серебрякову из Джамбула». Ее реабилитировал Хрущев.
Я пошла устраиваться на работу и мне предложили ясли, где дети жили с понедельника по пятницу. Тогда там был полный раздрай, не было игрушек. Дети весь день сидели на стульчиках, покушают и сидят, покушают и спят. Кончилось тем, что там разразилась дизентерия, всех сняли. Меня оставили, пришла новая руководитель, нормальная женщина, и мы начали работать. Ясли стали занимать первые места.
Через несколько лет меня назначили в Черемушкинский район, он тогда был в разрухе, было 60 детских учреждений. Я проработала там 25 лет. И это были лучшие ясли города Москвы.
Возвращение Сокольникова
Однажды мне позвонила знакомая и сказала, что вышла статья «Возвращение Сокольникова». Я благодарна Горбачеву за реабилитацию отца. Сейчас могу сказать: «Папа, я тебя люблю». Я его люблю, честно, хотя никогда не знала.
Мама мне написала, что отец был скромнейшим человеком. Изучать его я начинала с музеев и архивов. Стала выступать перед студентами. Я без этого жить не могла. Причина только одна – восстановить справедливость в отношении отца. Никто из министров финансов столько книг не написал, сколько написал Сокольников. Мама писала мне, что он до позднего вечера всегда сидел в кабинете, обложенный всеми газетами мира.
35 лет я занимаюсь восстановлением справедливости.
Моя жизнь прошла с помощью Бога, и с помощью моего отца с того света
Эти часы достались мне от мамы, они 19 века. Часы с кукушкой. Мои правнуки обожали кукушку, ждали, когда она будет куковать, а потом заходить в свой домик. Я одинокая уже 50 лет, и шум часов – это жизнь, они звенят, а значит, я не одна.
Самое главное – это моя семья. Ничего нет более важного для меня. Семь лет у дочери не было детей. Я вымолила, молилась каждый день. Родился внук. У меня еще два очаровательных правнука. Я живу ими.
Я бы сказала, что моя жизнь прошла с помощью Бога. Без Бога я бы эту жизнь не прожила. И в какой-то степени с помощью моего отца с того света. Вот все.