Дмитрий Певцов, актер театра и кино, певец
Ксения Караулова, основатель ресторанов Житная 10, Булошная
Мы рады, Дмитрий, что этот день вы начинаете с нами.
А я как рад! Ночей не спал, думал, когда же начать день с вами. И вот случилось.
Как вам удается бодро, активно и весело начинать каждое утро?
С большим трудом. У меня есть друг Герой России, который прошел две чеченские войны. Так вот он каждое утро, не зависимо от того, чем закончился вчерашний день, каждое утро в семь утра он в спортивном зале. Это сила воли и духа. Я так не могу.
Кофе по утрам пьете?
Нет, что вы? Кофе пьют художники и артисты. Никакого отношения я к ним не имею, и, слава богу.
А вы кто?
Я дилетант-функционер, бывший физкультурник.
То есть вы пьете чай?
Травяной или ягодный, без танина.
Кто в вашей семье по утрам готовит завтраки?
Дело в том, что мы завтракаем сейчас разными вещами, поэтому каждый за себя. Мы на разных диетах.
И вы сами себе готовите?
Да. Это очень сложно. Взять мюсли, насыпать его, залить постным молоком, например, миндальным. Это очень сложно, но я справляюсь пока.
Это самое сложное блюдо, которое вы умеете готовить?
Да. Еще могу разогреть бездрожжевой хлеб. Я стараюсь.
Значит, кофе в постель у вас не случается?
В постель бывает, но не кофе. Иногда что-то я могу с удовольствием принести в постель супруге.
Кстати, о вашей семейной жизни… В творческих семьях бывает, либо живут долго-долго, либо очень недолго. У вас получилось долго. В чем же секрет вашего творческого, семейного долголетия?
Секрет прост – моя жена – это моя часть. Может быть, даже лучшая часть. И как бы я иногда не ерепенился и не пытался абстрагироваться, это мое, это то, что мне господь бог дал. Это надо ценить, это надо беречь, чтобы не дай бог ничего не случилось. Любовь это работа на 98 процентов. И за это иногда получаешь минуты счастья и света, тогда понимаешь, зачем тебе это.
Это обоюдная работа…
Конечно. Профессия заканчивается перед дверью нашей квартиры.
Вы дома не обсуждаете работу?
Последнее время мы обсуждаем, в основном, проблемы студентом и то, что мы будем с ними делать на следующем занятии или о пьесе, над которой мы с ними работаем. Мы можем о своей работе говорить, но последнее время это стало менее интересно, чем разговоры о студентах, о курсе и о том, что мы делаем на ниве педагогики.
А критика обоюдная существует?
Обязательно. Критика, взаимопомощь, взаимовыручка. Сам погибай, а товарища выручай.
Появление сына Елисея как изменило ваш жизненный уклад?
Изменило очень сильно. Жизнь стала еще более радостной и полноценной.
Чем сын увлекается?
У него профессиональное занятие – ждать, когда папа с мамой приедут. В перерывах он ходит в школу, занимается музыкой, борьбой, конструирует машинки из конструктора.
А кем бы вы хотели его видеть?
Я бы хотел видеть сына радостным, добрым и полноценным человеком. Профессия значения не имеет.
Он уже высказывает мнение, кем бы он хотел быть?
Как все дети, мусорщиком, пожарным, космонавтом.
А вы кем хотели быть в детстве?
Ихтиологом. Помню, какую-то книжку прочел и поступал на биохим в педагогический институт. Хорошо, что нашли шпаргалку по химии.
Жалеете?
Нет. Если бы меня спросили, а что самое неприятное в моей нынешней профессии, я бы сказал, что это общение со средствами массовой информации. Вот это самое неприятное в моей профессии. Все остальное можно пережить, потому что понимаешь для чего и зачем.
Но ведь это неотъемлемая часть вашей профессии, публичность.
Ошибка. В начале 90-х было сильное западное влияние, оттуда пришло очень много поверхностного и бесовского. И тогда драматическое искусство спутали с большим теннисом, бейсболом, футболом и шоу-бизнесом. Серьезный драматический артист общается со зрителем на сцене или через киноэкран. А еще как-то, я в этом убежден, ему не нужно общаться со зрителем. Это все надуманное и наносное из Европы, все это глупости и полный бред.
Вы актер театра, актер кино, исполнитель, профессиональный гонщик. На данном этапе вашей жизни вы можете из этого вычленить что-то одно?
С гонками давно все закончено, я получил все, что хотел, научился ездить быстро и все само собой завершилось. А год назад или чуть больше я понял, что жизнь поделилась на студентов и на все остальное. Все остальное – это семья, театр, кино и занятие музыкой. Хотя для меня музыка даже более интересна, чем театр. В театре своем я сейчас не так востребован, как раньше, потому что мне сейчас важнее оставаться человеком, нежели артистом. И на сцену эстрадную, где я с группой «Картуш» занимаюсь музыкальными идеями и музыкальным разговором со зрителем, я выходу не как народный артист Дмитрий Певцов, выхожу как человек. Мне важно говорить с людьми тем материалом, который меня лично волнует, а не тем, который мне дали в театре, назначили на роль, срежиссировали… То, что происходит на музыкальной сцене – это то, что мы делаем сами, сами придумываем и то, что мне, в первую очередь, интересно.
А как вы пришли к этому? Что явилось толчком к тому, что вы начали петь?
Так же как с автоспортом. В какой-то момент я понял, что петь то не умею, а думал, что умею. И дальше я захотел научиться. Чтобы научиться чему-то, надо этим заниматься. Чтобы научиться петь, надо петь. А дома меня жена попросила не орать. Поэтому страдали первые годы зрители, которые приходили на мои творческие вечера. Я использовал это время, чтобы петь разные песни. Я залезал в разные мюзиклы не ради славы, а чтобы быть в среде, где поют. С ужасом слушаю то, что было записано лет десять назад и думаю, как же люди это терпели… Природная наглость в каких-то шорах вела меня по этому пути. И сейчас я обладаю неким арсеналом, с которым могу выходить и рассказывать различное количество историй, у меня появилось то, чем я могу разговаривать со зрителем.
Кто ваш зритель именно на концертах?
Люди добрые. Я не занимаюсь статистикой. Но, как и на любом театральном зрелище, 70 процентов — женщины. А возраст самый разный. И с детьми приходят, которые в первый раз узнают, кто такой Высоцкий. И пожилые приходят, и моего возраста очень много людей.
Ваш сын слышал, как вы поете?
Да, он сам тоже этим занимается. Думаю, ему нравится, а почему нет… Я ему в принципе не безразличен, поэтому, думаю, он ко мне хорошо относится.
Кто вам помогает формировать концертную программу? Как она составляется?
То, что мы сейчас поем, сложилось в течение некоторого времени. Так же как и наше звучание, мы относительно недавно стали дышать вместе. Мы долго играли этот репертуар и сыгрывались. Это большая радость для меня. Многие песни со мной с детства, со школы. Я услышал романс на стихи Игоря Северянина в 1979 году. Его пели в компании моего старшего брата, в институте. И сейчас этот романс пришел ко мне. Высоцкий возник в моей жизни в 1981 году, когда я поступил в институт. У меня был взрыв мозга — вдруг услышал Высоцкого, я был в плохом смысле «мрачным фанатом». Слава богу, фанатизм ушел, а любовь и уважение к его песням остались. Некоторые песни нас находят. Я бы никогда не задумался, чтобы взять и спеть «Две ветки» Вертинского, которые сейчас входят в концерт и являются одним из лучших моментов. Но когда эта задача возникла, мне стало интересно, да еще и от женского лица. И много подобных вещей. Внутри коллектива наш руководитель Андрей Вертузаев пишет сам песни, у него интересно получается. У нас сотворчество внутри коллектива. Сам я не пишу.
Не пробовали?
Нет. Не дал бог таланта, но могу быть жестким редактором. Чувство вкуса и чувство меры воспитано за 30 лет на сцене. Редактировать могу, писать – нет. Вот так и сложился репертуар.
Где вы сейчас выступаете?
В Москве выступаем редко. Но сейчас будет концерт на юбилей Андрея Вертузаева, ему грядет полтинник, и мы решили его отметить скромным шоу под названием «50 световых лет». Там любители рок-н-рола, шуток, юмора, клоунады, черного юмора, а также лирики и философского музицирования получат каждый свое.
А какая у вас там роль?
Я буду исполнять несколько произведений из нашего репертуара, лирические произведения, написанные Андреем Вертузаевым. Буду таким винтиком в этой интересной структуре. Мне кажется, такого в Москве никогда не было. Сочетание несочетаемого. Тем более, что музыка вся оригинальная, специально написанная Андреем для этого шоу. Такое количество профессиональных музыкантов, цирковых артистов в одном месте где-то вряд ли можно будет еще увидеть.
Это разовая акция или будет продолжение?
Очень хочется надеяться, что будет продолжение. Но все великое и прекрасное – очень трудно собираемое. Здесь очень много составляющих, начиная от гигантского количества света и заканчивая цирковыми людьми, большим количеством музыкантов из разных коллективов и областей. Все это взять и вывезти куда-то довольно сложно. Сейчас идут предварительные переговоры и есть надежда, что это произойдет.
Есть ли особенная песня в вашем репертуаре?
Как показывает практика, даже то, что связано с жизненной историей, отходит на второй план, поскольку мы исполняем все-таки художественное произведение. И когда ты к этому слишком личностно подключаешься, это уже не искусство, а душераздирание. За это нельзя брать деньги. С особенным удовольствием я дохожу до места в концерте, где мы поем песню Андрея Симачкова на стихи Арсения Тарковского «Актер». Мы посвящаем ее ушедшим товарищам по цеху из «Ленкома»: Олегу Ивановичу Янковскому, Татьяне Ивановне Пельтцер, Александру Гавриловичу Абдулову, Олегу Шентису, Григорию Горину, которые создавали театр «Ленком» вместе с Захаровым, мне всегда радостно ее исполнять. Я не пою то, что мне не нравится.
Хорошо, что вы сам себе хозяин и вам никто не навязывает. Или бывают случаи?
У нас бывают споры с Андреем Вертузаевым, нашим руководителем. У него другое отношение к тому, что происходит на сцене, к смыслу, к музыке. Я всегда ищу, прежде всего, смысл и содержание. Содержание в песне – это почти всегда текст. Хотя иногда он подтверждается музыкой. Но для меня важно – что.
Творческие люди часто ранимы, обидчивы…
А я при чем? Я не творческий человек.
На критику как реагируете?
Пушкин помните что говорил? «Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспоривай глупца». Критику давно уже не читаю и не интересуюсь. С 93-го года перестал читать все, что обо мне пишут. Я ориентируюсь на то, что происходит между мной и зрительным залом. Это самое главное.
А критика от близких людей?
Мама, жена, сын. Это не критика. Я же их знаю и могу смоделировать взгляд, которым они смотрят на меня. И поэтому для меня это объективная совершенно вещь. Я могу ориентироваться на них.
Над чем сейчас работаете в «Ленкоме»?
Ни над чем. Дай бог здоровья нашему театру и Марку Анатольевичу (Захарову). Я посмотрел премьеру «Вальпургиева ночь». Блистательный спектакль. Я уже лет пятнадцать не работаю. В смысле, появляются роли, я ввожусь в спектакли. «Юнона и Авось», спектакль «Женитьба»… И моя главная радость последних лет – спектакль в постановке Глеба Панфилова «Аквитанская львица». Я туда попал, потому что отказался один актер, а мне вместо него сказали: «Играй». Поэтому у меня лично в театре сейчас ничего не происходит, кроме радости моей за товарищей и за то, что появляются такие спектакли как «Вальпургиева ночь», «Вишневый сад», «Небесные странники». Это все постановки Марка Анатольевича Захарова. Но поскольку я всегда работал во многих местах, не потому что мне денег не хватает, а потому что мне интересно что-то делать, у меня всегда есть чем заниматься. И моя крайняя радость – пьеса Эдварда Радзинского «Лунин, и смерть Жака» — у нас называется «Лунин, или страна рабов». Автор был на спектакле и лично сказал, что это лучший спектакль из тех, которые поставлены по этой пьесе.
Это какой театр?
Называется «Другой театр» в рамках «Квартета И». Александр Огарев разгадал эту пьесу, мне кажется, и научил играть актеров играть это почти публицистическое произведение. У меня фактически моно-роль. Я выхожу на сцену и ухожу через два часа. Все время на сцене и почти все время говорю. Как сделать так, чтобы зрителя не затошнило от Певцова, который два часа говорит… Там блистательно играет Сергей Михайлович Колтаков и еще восемь актеров, каждый потрясающе существует на своем месте. История не похожая совершенно ни на что. Это моя личная радость.
А еще мы с Ольгой (Дроздовой, женой) в Питере выпустили премьеру, где она за год овладела вокалом и сыграла заглавную роль в спектакле «Голливудская дива» в театре музыкальной комедии, постановка Корнелиуса Балтуса. И сейчас мы начинаем петь дуэты с ней вдвоем. У нас была премьера в передаче «Своя колея», мы сделали по Высоцкому дуэт, соединили две песни, чего еще никто никогда не делал – «Я несла свою беду» и «Дом хрустальный». Получился удивительный номер. Сейчас мы продолжаем заниматься нашими дуэтами. Будем у нее на празднике пробовать на родных и близких, а потом начнем за это деньги брать потихоньку.
Что в кино происходит? Чем нас порадуете?
Мало что предлагают, слава богу. Не теряю время на чтение ненужного. Но вот сейчас поступило замечательное предложение от Анны Чернаковой и Александра Адабашьяна, которые написали сценарий детской сказки. Хотя она не такая уж и детская. Называется «Хрустальный ключ». В мае должны начаться съемки. Очень хорошая история, светлая, мудрая, глубокая, поучительная и с юмором. Я должен играть нехорошего человека, эксцентрика. Я люблю смешить людей, мне по душе клоунада. Там есть, где разойтись. В кино делают из меня обычно человека, который мне скучен. А здесь можно похулиганить.
И еще… вчера был последний день озвучания. Режиссер Сергей Бобров снял фильм по роману Бориса Можаева «Мужики и бабы», там 16 серий. Я был удивлен, кто из продюсеров, какой сумасшедший решил это снять… Абсолютно был правильный выбор режиссера. Сценарий, правда, роман слегка загасил и изгадил, но он вытащил то, что есть в романе. Потрясающая актерская команда и вообще история очень хорошая о том, как убивали в конце 20-х годов русского мужика, когда НЭП заканчивался. Пронзительная печальная история. Там такие артисты собрались, что играешь и благодаришь господа за этих талантливых людей. Моего старшего брата играл Сергей Шеховцов. Он гений.
На друзей хватает времени?
Нет. Но мы как-то встречаемся. Вместо сна. Было время, когда мы друг без друга не могли ночь провести. А сейчас у всех свои семьи, свои радости и горести. Друзья стали родственниками, и появились новые друзья.